После фактической приостановки падения реальных располагаемых доходов (РРД) в октябре они продолжили падение. Номинальное значение показателя составило 31,6 тыс. руб., в октябре он вырос на 2% в годовом выражении. В сентябре и августе снижение реальных доходов составляло 0,3%, в целом за январь—октябрь падение доходов сравнялось с показателем октября — они снизились на 1,3% к тому же периоду 2016 года.
В самом снижении РРД нет новости: они падают четвертый год подряд. В 2016 году снижение составило 5,9%, в 2015 году — 3,2%, в 2014 году — 0,7%. Ожидалось, что в 2017 году это прекратится: в августе 2017 года Минэкономики даже повысило прогноз роста показателя за 2017 год с 1% до 1,2%. Но статистика по итогам года может засвидетельствовать его выполнение только при пересчете Росстатом динамики за предыдущие месяцы — иначе в целом за год реальные доходы вновь снизятся.
При этом в октябре продолжилась парадоксальная ситуация, которую Институт социального анализа и прогнозирования (ИНСАП) РАНХиГС пытался объяснить в ноябрьском обзоре на данных статистики за три квартала 2017 года. Падение реальных доходов населения продолжается, несмотря на рост самых весомых их составляющих — реальной зарплаты и социальных выплат — и при опережающем прогнозы Банка России снижении инфляции (2,7% в октябре). Так, зарплаты в реальном выражении в октябре к октябрю 2016 года выросли на 4,3% (и на 0,3% к сентябрю 2017 года), до 38,3 тыс. руб.
При этом Росстат пересмотрел и данные о росте показателя за сентябрь, повысив их до 4,4% (с 2,6%) в годовом выражении. Соцвыплаты в сентябре также росли на 1,3% год к году (данных за октябрь в сводке Росстата нет). При таком масштабе снижения инфляции, как в сентябре-октябре, нерастущие РРД — реальная социальная проблема, а не статистический парадокс. При возврате инфляции к уровню 4% и ожидаемом снижении роста номинальных зарплат в 2018–2019 годах РРД — показатель, характеризующий спрос домохозяйств,— неизбежно будет снижаться в течение следующих лет.
При этом структура доходов населения практически не меняется. В третьем квартале 2017 года доля доходов от предпринимательства оставалась существенно ниже уровня того же периода 2012 года (7,5% против 8,8%), а доходов от собственности и соцвыплат — незначительно выше (6,2% против 5,7%). Авторы обзора ИНСАП предполагали, что «интрига может получить объяснение, когда будут доступны сведения о скрытых доходах (в первую очередь о ненаблюдаемом фонде оплаты труда.— “Ъ”), которые, по данным Росстата, составляют более 20% всех денежных доходов населения».
Единой версии, объясняющей происходящее, у экспертов нет. По словам Александры Поляковой из РАНХиГС, более обоснованно судить о причинах аналитики можно будет по данным годовых обследований Росстата на базе системы нацсчетов — показатель «смешанных доходов» позволит оценить динамику неофициальных доходов домохозяйств. Из этого следует: в РАНХиГС придерживаются версии о том, что РРД снизились из-за сокращения объемов неофициальных выплат на фоне роста официальных — то есть зарплат. Игорь Поляков из ЦМАКПа называет главной причиной расчетного падения РРД рост кредитной задолженности домохозяйств по непродовольственным товарам и ипотеке — последняя растет в объемах особенно быстро. Впрочем, расчеты “Ъ” на основании данных о темпах роста кредита физлицам не позволяют объяснить падение РРД этим эффектом. В ЦМАКПе также констатируют, что публикуемая Росстатом оценка зарплат расходится с их расчетами: «При официальном значении фонда оплаты труда за первое полугодие 2017 года 10 963 млрд руб. против 10 465 млрд руб. годом ранее и индексе годовой инфляции 1,044 получаем рост реальных зарплат на 0,35%, а не 2,8%, как оценивает Росстат»,— говорит господин Поляков. Отметим, расчеты РРД и ранее подвергались критике специалистов и нередко ретроспективно пересматриваются — однако общие тренды в них не могут меняться без системных ошибок статнаблюдения, на которые эксперты не указывают. Наконец, падение РРД может указывать как на рост доли ненаблюдаемых доходов от неформальной деятельности, так и на усиливающуюся депрессию в этом секторе. Второе по косвенным признакам более вероятно; впрочем, регулярных достоверных обследований «тени» в России практически нет.
Так или иначе все наблюдения указывают на особенность российского рынка труда, описанную экономистом Ростиславом Капелюшниковым: при высокой доле переменной и непостоянной составляющей оплаты труда (премии и прочее) в доходах домохозяйств перемещение этих допвыплат «в тень» и обратно может создавать сильные искажения, отражающиеся на РРД. Особенно это касается госсектора — выполнение майских указов Владимира Путина достаточно часто сопровождается сильным ростом номинальных зарплатных ставок при сокращении допвыплат, в случае если ранее эти выплаты плохо учитывались статистикой, рост зарплат при отмене премий легко может вызвать системное падение РРД. Некоторым подтверждением этого предположения может служить вчерашнее высказывание заместителя главы ВЭБа, ранее главного прогнозиста Минэкономики Андрея Клепача: «Доходы бюджетников восстановятся на докризисном уровне только после 2020 года». Вопрос о том, когда и как восстановятся доходы внебюджетного сектора и в целом в экономике, остается открытым: возможно, что очень нескоро. Напомним, впрочем, что «двухкомпонентная» модель оплаты труда в РФ рассматривается и как важный фактор смягчения кризисного бремени 2014–2017 годов, и как объяснение низкой безработицы в стране: «жить на одну зарплату» в России — не так невыгодно, как может показаться.
